Курянин посвятил поэму деду-ветерану и советским воинам

Александр Жданов

Поэзия — отличный способ увековечить подвиг советских солдат в борьбе с нацистскими захватчиками. Курянин Александр Жданов хотел отдать дань уважения своему покойному деду ветерану, но в итоге написал поэму о всех участниках Курской битвы. При этом на создание его «Курской дуги» ушло в общей сложности почти 10 лет.

Себя Александр, инженер по образованию, называет поэтом-любителей. Из 41 года жизни примерно 10 лет он пишет стихи, однако никогда не состоял ни в каких поэтических объединениях и не публиковался. Всего у автора накопилось около сотни произведений на различные темы: любовь, природа, семья, собака, но есть место и для военно-патриотических вещей. Тема, обычно, определяется спонтанно. Так было и с поэмой «Курская дуга».

— Эту поэму я задумал достаточно давно, после того, как в 2010 году ушёл из жизни мой дед — Алексей Андреевич Жданов, — вспоминает Александр. — Он является участником Великой Отечественной войны, принимал участие и в сражении на Курской дуге. Служил в артиллерии, как мне рассказывали, командовал батареей. Во время войны он дослужился до капитана, а после — получил звание майора. В 2013 году я уже сформировал идею, но на тот момент, как мне казалось, я был просто к этому не готов. А сейчас…Думаю, я справился. Я планировал деду посвятить поэму, а получилось, что в первую очередь ему, но и также всем другим участникам Курской битвы.

Свои произведения Александр в первую очередь зачитывает самым преданным слушателям: жене и двум дочерям. Надеемся, теперь аудитория поэта-любителя существенно расширится.

Курская дуга

1. Планы сторон, разведка и подготовка к битве

Когда затеял Гитлер «Цитадель», Он верил, что не будет Сталинграда, Что войск его могучая армада Возьмет и не берущуюся цель, Ведь летом нет морозов, спит метель.Но этим планам сбыться не пришлось. Дабы войскам спокойнее спалось, Разведка наша очи не смыкала. Она труда затратила не мало, Чтоб, как рентген, сканировать насквозь, Где послабее вражеская кость.Как только фюрер выпустил приказ, Он тут же лег на стол главы Союза. Лишился вермахт козырного туза, Хотя игра еще не началась.

План заключался в том, чтоб заключить В стальные клешни два советских фронта. В районе Курска горло им сдавить Мечтал фашист размашисто, вольготно.Теперь мы знали замысел врага И сколько сил собрал он для удара. Район удара – Курская дуга, Ее леса, овраги и луга Объяты будут пламенем пожара.Обороняться или наступать? Дилемма ставки явно не из легких: Мозги и копья есть над чем ломать. Решили насмерть все-таки стоять, Чтоб фрицу воздух выкачать из легких.К началу битвы медленно текли Дни подготовки к стойкой обороне, Копать смогли и те, кто не могли. Кто рыл траншеи, бросив костыли, Тот даже черта в них и похоронит.Противник тоже дней не упускал, А собирал все силы под знамена. И бесконечной цепью эшелонов, Зажав ее в звериный свой оскал, К дуге он груз убийственный таскал.

2. Оборона

На изготовке град врага застал — Смертельный град из тысяч арторудий. И это первый был ему сигнал: Не хлеб и соль несут ему на блюде.Сигнал серьезный, но на карте всё, Химеры зов за мрачным рубиконом. Ловя его, встает на старт осел, Приподняв уши за бронезаслоном.Команда марш – не ветер среди скал. Она столкнула жуткую лавину Немецких танков. А за ней войска Пошли, не зная: ствол у их виска, Курок нажат пока наполовину.Перед пехотой, танками врага Саперы шли, и вся эта река Вскипела вдруг от пламени разрывов. Это оркестр артиллерийский наш За похоронный рьяно взялся марш, И свет не знал подобного порыва.А немец лез упорно напролом, И ощетинясь пушками на башнях, Метал из них он молнии и гром, Посеять страх стремясь на русских пашнях.

Но зная где ахиллова пята Пантер и тигров, скрытая бравадой, С махины танков грубой, угловатой Неумолимо стачивал металл Кремень суровый русского солдата.

Броня надрывно охала под лязг Срывающихся гусениц на минах. Хотелось нашим воинам то в пляс, Когда горящий тигр лелеял глаз, То слушать грудь у друга до поминок.

Расчет погиб, остался командир. Хоть и один, но все же в поле воин. Он в панораму видит прямо тигр, И сам себе: «Серега, бронебойным! Прицел стоит, под башню наводи. Огонь! Ура! Горишь ты, кот помойный»!

Потом поджег он следующий танк, Затем был третий, следом и четвертый. Он их, как пальцы на руках, считал. Не замечая: грудь в крови, щека, Прицельно бил под башню или в борт им.

Земля сквозь стон читала отче наш, Рукою черной дым из неба солнце вырвал, Как будто воле беса подчинясь, Сама природа встала у обрыва.

А воздух стал ареной для пари, Где выяснялось, чьи крылатей асы. Все чаще с раций лилось: «Что творит! Ты Фокер сбил, Володя, он горит! Теперь у нас побольше будут шансы»!

Винтом Ла пятый воздух рассекал, Кресты мелькнули в правой полусфере: Размял уж крылья Фокер для броска, Казалось смерть Володи так близка, Вот только Гансу в этом он не верил.

Штурвал направо, резкий разворот, И сокол наш в хвосте у темной птицы, В прицел Володя Фокера берет, Гашетка щелк, и пара пушек бьет. Ура! Крестатый сказочно дымится…

Шел переломный сорок третий год Журавль все ближе, а в руке синица.

3. Танковое сражение под Прохоровкой

Не смог фашист вцепиться в Обоянь, По лапам получив за этот город. И зверь, увидев Прохоровки лань, Ей утолить решил победный голод.На помощь лани русский богатырь – Танкист пришел, надев стальные латы. А шаг его был твердостью богатый, Глаза полны суровой прямоты.У Прохоровки встретились они – Два огнедышащих потока из брони. Оглохла вдруг от грохота окрестность. И в поле том тот бой похоронил Его былую тишь и неизвестность.Смешалось все. В пожаре и дыму Порой не ясно где враги, где наши. Тридцать четверки били в полутьму По силуэтам грубым ниже башен.Удары тигров жгут молвой уста, У них ведь пушки явно помощнее. Но мы их били в слабые места: В бока и лапы или прямо в шеи.

«Вниманье, братцы, вижу слева тигр. Давай-ка, Саня, с борта заходи! А ну, Серега, сделай бронебойным!» — Тридцать четверки бравый командир Отдал команды голосом спокойным.

«Есть командир»! «Готово командир»! — Чеканил Саня, а потом Серега. «Стой»! Борт в прицеле. Выстрел. «Ай да тир! Крестатый вспыхнул!» — крикнул командир, На этот раз подпрыгнув от восторга.

И вдруг по танку прокатилась дрожь, Будто на миг пришло землетрясенье. Звон резал уши, словно острый нож, И командир взревел свое решенье: «Покинуть танк! На факел он похож».

Танк не успев покинуть, командир Заметил тигр, ползущий на Серегу. Он бронебойный живо б зарядил, Но гад-затвор не прибыл на подмогу.

Тогда он сам вскочил за рычаги И, стиснув зубы, дал машине газу… Застыли все: и наши, и враги По одному как будто бы приказу.

Удар пришелся тигру в левый борт, И оба танка в огненном капкане… Шел триумфальный сорок третий год, А командира танка звали Ваней.

Бой отгремел, и был его исход И не провалом и не достиженьем: Фашист не смог продвинуться вперед, А мы вели потерь больших подсчет, В слезах стояло павших отраженье.

4. Наступление

Но не имели права мы терять На их могилах время золотое, Чтоб с обелисков золотом сиять Их именам на племя молодое.Орудий залп пехоте возвестил: Вот-вот она сорвется в наступленье. То не звонок, а колокол пробил: Готовься, немец, падать на колени.И вот уже в траншеях у врага Штыков гвардейских лютая пурга Куражится размашисто и лихо. Разносится родное: «Ах ты, гад»!, Дает свинца советский автомат, И вскоре фрицев бьет неразбериха.Когда ж они цеплялись со всех сил За каждую травинку, каждый камень, Советский танк за Ваню их давил, Ну а танкиста тоже звали Ваней.И снова наши Белгород, Орел! — Гремело эхо первого салюта, И до Берлина гром его дошел, Хотя уже там было не до шуток.

Как ни старался немец, он не смог После дуги оправиться от шока, И, охватив огнем войны восток, Он под собой теперь не чуял ног, Но уносил их с этого востока.

Быстрей всего он драпал в тех местах, Где след оставил более кровавый, Ведь был страшнее злейшего кнута Кнут нашей мести. Как же он хлестал Врага за все ужасные расправы.