Борис Агеев выпустил новую книгу

Лучшие авторские эссе на литературную и общественно-политическую тему вошли в новую книгу известного курского прозаика Бориса Агеева «Русский витраж».

Центральную часть составили литературоведческие эссе, посвящённые столь разнообразным произведениям как «Слово о полку Игореве», как знаменитый роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», как неизвестный шедевр курянина Пимена Карпова «Пламень», как «Усвятские шлемоносцы» — магнум опус ещё одного курянина Евгения Носова. А главной объединительной идеей при разборе столь разного материала является здесь интегральное православие.

С позицией автора можно не соглашаться, но в чём ей не откажешь, это в последовательности, логичности, глубине. То же относится и к эссе на политические темы. «Дитя оказалось чрезвычайно легковерным, если не сказать пустоголовым. Осмотрелось, и вдруг решило, что лучше его никого не бывает, что у него старинная родословная от Адама и Евы (даже их фамилия известна – Голопупенко), и оно не срамных азиатских, а благородных безпримесных славянских кровей. И с воодушевлением принялось сочинять собственную историю», – пишет автор о процессах, происходящих на Украине. И вывод: «Здесь прозревается какая-то духовная порча, обнажается дотоле скрытая язва, нащупывается состояние цивилизационного надлома».

А вот рассуждения Бориса Агеева о России: «Кто напоминает о том, что все империи прошлого распались и предрекает то же и России, не видят, что Россия уже распадалась дважды: как византийская Империя, и как интернациональный Вавилон. И снова, как капельки ртути, скатывается воедино, осуществляясь на новых правилах и основаниях. То ли как дитяти «первоначального водворения», по выражению Ивана Гончарова, в православную монархию, то ли в центр интернациональной субъектности, то ли «партнёра» в постсоветском торгово-таможенном союзе… Но она не Византия, не Османская, не Британская империи, не НАТО – что-то иное… Расплывчатое, смутное, ненадёжное, какое вдруг снова всем понадобится, как дойдёт до распадения и разбега».

Уже с момента выхода книга стала библиографической редкостью, поскольку её тираж составил всего лишь 50 экземпляров.