Курск посетил известный военный журналист Александр Бондаренко

Александр Бондаренко – военный журналист, полковник запаса, старший редактор редколлегии газеты «Красная звезда». 14 июня по приглашению управления федеральной службы безопасности по Курской области он стал гостем «Школы-интерната №2 имени Карманова», где провел «Урок мужества». После урока с Александром Юльевичем пообщался наш корреспондент.

В жизни вы осветили немало военных действий с места событий. Репортер на поле боя – наблюдатель или непосредственный участник?

Одно из моих профессиональных правил – не лезь в работу профессионала. Участвовать – это что? Это самому хватать автомат, давать указания командиру? Такой игры у меня никогда не было.

Помню, была ситуация в Таджикистане у погранзаставы, берег Пянджа. Я работал тогда на военном телевидении. С одной стороны к заставе шли «черные аисты», местные бандиты, а со стороны Афганистана по нам периодически били из миномета. Автоматы нам дали сразу, как только сели в машину.

Когда мы поехали, я посмотрел вниз, под ноги, засмеялся и спросил: «А зачем вы нам автоматы дали?» Ответили, мол, вдруг кто нападет. А я им – посмотрите, что у вас внизу здесь. Внизу была взрывчатка в ящике. Одной пули было бы достаточно, чтобы все эти автоматы списать как утраченные. Вместе с нами.

Воевать там не пришлось. А когда сама заварушка началась — бить по заставе стали — я спустился в подвал, там мне дали так называемый «лифчик» — разгрузочный жилет, в котором четыре магазина для автомата. Но предупредили, мол учтите, это на 30 секунд боя. Тогда я был готов вступить в бой, но это был крайний случай. А так – никогда не надо журналисту лезть в такие вещи.

Когда я был в Приднестровье, мы общались там с народом и нам сказали, что мы нормальные ребята. Потому что до нас приезжал один известный тележурналист и предложил – а не сходите ли вы в атаку? Ему ответили: «Парень, мы здесь живем вообще-то. Только нам еще дурью маяться — и в атаки ходить». Каждый делает свою работу.

Обо всем ли увиденном на поле боя можно писать?

В любом деле есть что-то, о чем писать не надо. Рассказать обо всем даже и невозможно. Например, тогда на заставе к обстрелу я совершенно привык, у них это каждый день. Попили кофе на заставе, выхожу из дверей, и вдруг за стеной ложится мина.

И вот я думаю – что делать, идти туда, а вдруг еще одна? Или идти обратно, тоже неудобно, кофе уже попили. Подумал – пошел, все нормально. Есть какие-то моменты забавные, интересные, но что об этом писать? Смотря какая цель.

Вы сказали, что под обстрелом работать стало привычно. Становится ли с годами работа военным журналистом рутиной?

Вы знаете, сколько интересного случается? Один из моих принципов: если тебе это неинтересно – уходи, не занимайся этим. Я с детства занимаюсь тем, что мне интересно. Даже в школе учился плохо по тем предметам, которые меня не интересовали. История, литература – это было мое. То же самое здесь.

У меня есть серия книг «ЖЗЛ» – это про тех, кого уже нет. Я увековечил их память, это трогает, ведь отдаешь должное людям, которые в твоей жизни сыграли какую-то роль. Сейчас я собираю материалы для книги «Юрий Дроздов». Это шеф нелегальной разведки, которого я тоже знал.

Сколько интересного народа вокруг меня, что рассказывают! Как это может стать рутиной?!

Вы – член Союза ветеранов госбезопасности. Участвовали в ее деятельности?

Я военный человек, полковник запаса Вооруженных сил. А деятельность спецслужб я только освещаю, сотрудником я никогда не был. Отец работал в КГБ, и дед работал. Я закончил факультет журналистики Львовского училища, было такое. Потом работал в военной печати всю жизнь.

Ваши книги можно условно поделить на историческую публицистику и художественные романы. Что для вас ближе?

Художественных книг у меня, к сожалению, немного. Когда у меня есть возможность, есть время, потому что просят, предлагают, я понимаю, что

надо быстро делать книгу. И еще востребованность. Скажем так, при советской власти можно было еще вдумчиво работать, если ты живешь литературным трудом. Потому что вот такая книжка, как в серии «ЖЗЛ», стоила примерно 15-17 тысяч. А по тем временам за 5 тысяч можно было купить «Жигули».

А сейчас за книги гроши платят, поэтому люди много халтурят, лепят книги. Интернет помогает – оттуда содрали, отсюда. Есть полно авторов таких.

Для художественного романа надо искать спонсора. Это большая интересная работа, но она не так востребована, как биографический жанр. Две моих темы – это время Александра I, декабристы и спецслужбы.

Из каких источников вы берете информацию, когда пишете свои книги?

По разведке и спецслужбам разведка предоставляет мне архивные материалы. И конечно личные контакты, люди рассказывают мне много интересного из того, что можно рассказать, конечно.

Далеко не все рассекречено, сейчас с архивами очень сложно. По линии ФСБ в них, практически, не попасть. То, что мне дают, то я использую.

Люблю архив пушкинского дома в Санкт-Петербурге. Там очень интересные письма. А так очень много чего опубликовано по Великой отечественной войне, есть и сборники документов. А по 1812 году тоже много чего опубликовано – есть и мемуары, и документы, которые можно использовать.

Принято считать, что у нового поколения иные ценности, приоритеты. Насколько, по-вашему, мышление нового поколения отличается от мышления людей «старой закалки»?

К сожалению, у нас сейчас практически уничтожена система образования. В школах людей готовят к ЕГЭ, а не образовывают. Именно из-за этого большие пробелы в знаниях.

А ценностное ядро оно формируется здесь же. Мне одна директриса школы сказала, что после разговора со мной к ней подошли дети со словами «мы поняли, что ничего не знаем». Им нужна эта информация.

Детям можно кричать, что надо любить Россию, нарисовать на морде флаг и орать «Крым наш», а потом я спокойно докажу, что он не наш. Если человек знает, он докажет – расскажет про походы Долгорукова, Крымское ханство и прочее.

Если ты твердо что-то знаешь, тебя уже не сбить с позиции. И людям нужно это. У нас Министерство обороны сейчас, к счастью, рассекречивает документы 75-летней давности про начало войны. В прошлом году я давал комментарии по телефону по этому поводу – спрашивали, как я к этому отношусь. Говорю: 75 лет назад открыть было нужно.

К истории дети тянутся когда? Когда она интересна. А сейчас засушили, ничего интересного не рассказывают, только долбите даты. История должна увлекать, детям это интересно. Как говорил декабрист Глинка: «Историк, расскажи о подвигах героев минувших дней так, чтобы судьбы героев прошлого родили героев будущего».

Когда это есть, люди к этому тянутся и мышление детей будет нормальное. Человеку свойственен интерес к корням. Но это надо по-умному рассказывать, а не вдалбливать насильно.

Беседовала Любовь Кадетская