Юрий Смышников: «В Курске фантастический зритель!»

Минувшая неделя ознаменовалась обменными гастролями между Курским драматическим театром имени А.С. Пушкина и Воронежским академическим театром драмы имени А. Кольцова. Гости порадовали жителей нашего региона тремя взрослыми спектаклями и одним детским. К первой категории относятся «Женитьба» по Николаю Гоголю, «Американские горки» Эрика Ассу и «Энциклопедия» Эрика-Эммануэля Шмитта, ко второй — «Волшебные кольца Альманзора» Тамары Габбе.

Впечатлениями о работе на курских подмостках поделился не только один из ведущих, но и самых популярных актеров Кольцовского театра, заслуженный артист Воронежской области Юрий Смышников.

— Юрий Анатольевич, какое интересное у вас звание! Воронежским актерам его дают перед заслуженным артистом Российской Федерации? — Звание «Заслуженный артист Воронежской области» утверждено прежним руководителем управления культуры области. Это новая тенденция и некая ступень перед получением более высокого звания. — Вы выросли в семье военного. Это периодическая смена городов, из-за чего — масса встреч, столкновений с различными судьбами. Вы из-за этого актерскую профессию выбрали? — Как ни странно, но не по этой причине. По семейной традиции я тоже должен был стать офицером. Иначе – никак: папа отдал армии лучшие годы и прошел Афганистан, брат начал с Суворовского училища, родной дядя тоже кадровый офицер. И когда я заявил, что хочу стать артистом, меня, мягко говоря, не поняли. Со мной отец какое-то время даже не общался. Однако я стал актером исключительно из-за него, ведь мой папа еще и творчески одаренный человек. Он сочиняет стихотворения и скоро издаст уже второй сборник, пишет картины. А когда мама находилась в роддоме, отец в это время играл в спектакле «Солдатская вдова» на сцене любительского театра. В паузах он бегал к телефону —спросить, появился ли я на свет. Тут уж не до обид — включилась генетика и вмешалась судьба. А военное воспитание научило меня двум важным жизненным вещам: пунктуальности (не опаздываю сам и жутко не люблю, когда это делают другие) и честному отношению к профессии. То есть если делать, то непременно хорошо. — Когда строгий родитель все же понял: как же все-таки хорошо, что сын стал артистом? — Наверное, после того, как увидел меня в дипломном спектакле «Доходное место» по Островскому, где я играл Жадова. Позже эта постановка перетекла в репертуар театра. Отец посмотрел спектакль, пообщался с режиссером и понял, что я нахожусь на своем месте. — А вы не боялись критики, резких замечаний от родного человека? — Папа действительно жесткий цензор, потому что в силу профессии прямолинеен. Но я не боялся, потому что искренне люблю свою работу и каким-то шестым чувством понимаю, что если режиссеры, – люди далеко не глупые, – доверили мне роль, значит, я справляюсь. Поэтому Смышников-старший выдохнул и остался доволен. — Неужели со всеми режиссерами у вас возникало идеальное взаимопонимание? — Повезло. Первым педагогом, режиссером, настоящим мастером в моей жизни стал Анатолий Иванов. Анатолий Васильевич, а он в то время был еще и художественным руководителем Кольцовского театра, набрал наш курс с перспективой обучить и сразу ввести в труппу, обновив, так сказать, тем самым кровь. С первых курсов он задействовал нас в спектаклях — сначала в массовке, затем, в маленьких ролях, и так по нарастающей. После занятий мы шли в театр и смотрели, как он репетирует с уже состоявшимися актерами. Такая вот учеба без «отрыва от производства». Наши первые проессиональные шаги совершались на добротной классике потрясающих авторов: это Антон Чехов, Михаил Булгаков, Александр Вампилов. И после такой школы я понял, что смогу работать с любыми режиссерами. К сожалению, нашего мастера уже нет в живых, но я надеюсь, что Анатолий Иванов доволен и не очень ругается, глядя на меня с небес… Помню, Анатолий Васильевич пригласил режиссера из Армении Ваге Шахердяна. Ваге Суренович поставил Островского «Без вины виноватые», где я играл Незнамова. Такой мягкий, интеллигентный армянин заставил меня под музыку «Пинк Флойд» произносить «на разрыв аорты» монологи Незнамова. Однажды Ваге сказал фразу, которая стала моим девизом в профессии: «Юра, выходя на сцену, нужно играть так, как будто делаешь это в последний раз в жизни». — И вы всегда этому следуете? — Всегда. Не в моих правилах дурачить зал. Для артиста очень важно выходить за рамки комфорта. Мы все сейчас живем в зоне, где нам хорошо, тепло, уютно. И стремимся в ней оставаться. А настоящий актер должен выходить за эти рамки, извлекая из себя массу чувств и эмоций. Только тогда он будет интересен зрителю. К примеру, для меня выходом из зоны комфорта была роль мольеровского Тартюфа. Надо было из себя столько мерзких, греховных чувств достать, чтобы понять этот персонаж: лживость, похотливость и прочее. Для меня это была классическая «роль на сопротивление». Зато меня никто не узнавал на сцене. Однажды на спектакль пришли друзья со своей 14-летней дочкой. Юная особа спрашивает родителей: «А когда дядя Юра на сцену выйдет?» Они ей отвечают: «Ты что? Он уж 15 минут на сцене». — Вы, будучи одним из лучших актеров Воронежского театра, не думали о том, чтобы перебраться в Москву? — Поначалу мне, скромному пареньку из Боброва, Воронеж казался Москвой… Пусть молодые покоряют столицу. У меня сыну 16 лет, и он уже на втором курсе школы Олега Табакова. Так что я решил переложить это на молодое поколение. — Знакомы ли вам творческие кризисы? — На мой взгляд, самое тяжелое для актера – это отсутствие работы. Что, пожалуй, и ввергает артиста в кризис. А у меня, слава Богу, с этим все нормально – уже даже распределение на новый спектакль получил. К тому же в Воронеже открылся проект «Школа-театр», и меня пригласили там преподавать. Так что, если не будет актерской работы, увлекусь педагогикой. — А если у ученика нет таланта, вы сможете прямо сказать ему об этом? — Смогу. Я человек прямой — тоже военное воспитание сказывается. — Знаю, что любите Владимира Высоцкого. Почему? — Обожаю! Ценю поэзию Владимира Семеновича. По этой же причине люблю Александра Розенбаума. Вообще, ценю авторов, которые пишут не пером, а душой, нервной системой. Обратите внимание, как в песне «Баллада о детстве» Высоцкого отражена целая эпоха. В одном стихотворении! «Было время – и были подвалы. Было время – и цены снижали. И текли, куда надо, каналы. И туда, куда надо, впадали…». — И напоследок банальный вопрос: как вам работалось в Курске? — Некоторые ребята из труппы привыкали к вашей сцене, так как в родном Воронеже зрительный зал меньше, а подмостки – немного уже. Я не растерялся, потому что когда-то работал в Воронежском концертном зале (так как в театре шел продолжительный ремонт) — очень похожем на сценическую площадку в Курске. Поразило огромное количество молодых людей в зале. Это так здорово! Мы в Воронеже привыкли к стереотипам, что театр посещает преимущественно зрелая интеллигенция. В Курске фантастический зритель. Это чувствуется по реакции на определенные моменты в спектакле, публика дышала вместе с артистами и жила с ними на этой сцене.

Татьяна Смирнова